«Пейзаж після мору» у «Лірі». Юрій Терещенко про фільм
27.04.2015
27 квітня, о 19:30 у кінотеатрі українського фільму «Ліра» відбудеться показ документальної стрічки Юрія Терещенка «Пейзаж після мору».
Документальний фільм «Пейзаж після мору» (Україна, 2008, 59 хв.) досліджує феномен післягеноцидного суспільства на прикладі села Великої Фосні на Житомирщині. У 1933 році тут із 86 хат голод спустошив 64. Про це з екрана розповідає дослідник голоду Яків Грищук, що мешкає в сусідній Малій Фосні. Він показує втаємничені місця масових поховань, які сам розшукав, зібравши свідчення сотень свідків Голодомору в цих краях. Яків Грищук власним коштом установив десятки надгробних пам’ятників і стелу в центрі села, де викарбував прізвища померлих голодною смертю. Також у фільмі цитовані фрагменти зі статей і есе професора Гарвардського університету, дослідника Голодомору Джеймса Мейса.
Прем’єра стрічки відбулася 2008 року на київському МКФ «Молодість». Згодом «Пейзаж після мору» було висунуто на здобуття Національної премії імені Тараса Шевченка.
Адреса кінотеатру «Ліра»: вул. Велика Житомирська, 40.
«Згідно з тибетською традицією, викладеною в Книзі Мертвих «Бардо Тодоль», ми приходимо у світ, щоб стати кращими і взяти з собою необхідний досвід. Щоб його не розгубити, важливо, втямивши це, дисциплінувати своє життя аж до останньої миті.
Головний герой фільму «Пейзаж після мору» – саме така людина. Яків Грищук. Якби я його не побачив на власні очі, то подумав би, що таких не буває. Дядько багато років власним коштом не лише по архівах розшукує імена загиблих під час Голодомору, а й самотужки відкриває пам’ятники з їхніми іменами. Виявилося, що в район Великої Фосні залізницею звозили тіла померлих і напівживих, і закопували в глухому лісі. Грищук демонструє в кадрі документи – слідчі справи розстріляних «куркулів».
Стаття звинувачення, за якою винесено вирок, – «грамотний»....
Фільм Юрія Терещенка водночас ліричний і безжальний. За радянськими мірками він цілком тягнув років на п'ятнадцять виправних таборів десь у Пермській області. Думаю, сидів би пан Юрій в одній зоні разом зі своїм сценаристом Тарасом Унгуряном, а інший сценарист – Ольга Унгурян – на жіночій зоні окремо. Це дуже висока оцінка якості. Без жартів.
А от за новоукраїнськими мірками – тут недогледіла яка-небудь комісія з якої-небудь моралі. Бо цей фільм – з одного боку, ода чесним і совісним людям, яких щоразу менше. З іншого – докір шароварній нашій владі, при якій у цьому селі немає клубу, але є генделик, і церква, і 120 хат. Генделик ніяк не впорається – самогон женуть на продаж, бо навіть підлітки не просихають.
Фільм «Пейзаж після мору» – не так про геноцид, як про постгеноцидність. Наталя Дзюбенко-Мейс, дружина Джеймса, слушно каже: постгеноцидність паралізує наше життя. Додам від себе – вона паралізує наше сприйняття, адекватну оцінку того, що відбувається довкола.
З фільму стає очевидним, що в житомирських лісах було створено справжні резервації привидів - огороджені гебістами гігантські трупарні, які охоронялися аж до розпаду СРСР. Я зрозумів, від якого жаху втікали мої предки з Великої Фосні. Але цей жах вони забрали з собою у вигляді важкого мовчання».
Олег Покальчук, «На поклик мертвих»,
«Телекритика», 5 лютого 2010 року
Подаємо інтерв’ю з Юрієм Терещенком про фільм «Пейзаж після мору».
Кінорежисер Юрій Терещенко: «Щоб наламати гілочок глоду для вмираючої від голоду сім’ї, мій дід переплив Дніпро. А на зворотному шляху... потонув»
Олена Федорова, спеціально для «ФАКТОВ»
В столичном Доме кино состоялся показ документального фильма «Пейзаж после мора», посвященного трагедии 1932-1933 годов. Эта кинокартина номинируется на Национальную премию Украины имени Тараса Шевченко
Впервые зрители увидели «Пейзаж после мора» осенью 2008 года — тогда на Международном кинофестивале «Молодость» в Киеве состоялась премьера этой кинокартины. Позже фильм не раз демонстрировался по телевидению. На Международном правозащитном кинофестивале «Ступени» он удостоился главного приза. А на днях, 3 февраля, состоялся показ фильма в столичном Доме кино. Документальная кинокартина «Пейзаж после мора» и ее создатели — кинорежиссер Юрий Терещенко, авторы сценария Ольга Унгурян и Тарас Унгурян — номинируются на соискание Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко.
От людей, видевших фильм, доводилось слышать, что они испытали потрясение. «Пейзаж после мора» живо обсуждается в прессе и интернете, что весьма необычно для документального фильма на тему Голодомора. В чем причина этого феномена, «ФАКТЫ» решили выяснить у режиссера кинокартины, заслуженного деятеля искусств Украины Юрия Терещенко.
«Это картина не столько о Голодоморе, сколько о нас самих»
— Юрий, многим зрителям запомнился ваш документальный кинотриптих «Вечный крест» — о Леониде Осыке, Борисе Брондукове и Константине Степанкове. А еще был блестящий фильм о Богдане Ступке, другие работы о деятелях искусства… Как получилось, что вы вдруг обратились к теме Голодомора?
— Теперь я уже понимаю, что это произошло не «вдруг». И ничего случайного в жизни не бывает. Герой одного моего давнего фильма рассказывал, как его мама умирала от голода и перед смертью попросила у сына прощения за то, что… родила его — на муки. Мальчик чудом выжил. Опухшая от голода кожа потрескалась, раны долго не заживали, в них завелись черви, он не мог спать от боли. А когда в интернате ребенку давали конфетку, он должен был говорить: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». Дальнейшая его жизнь была кошмарной… Но началось все с Голодомора.
— Скажите, а ваших близких коснулась эта трагедия?
— В 1933 году мой дед Поликарп Николаевич Терещенко, пытаясь спасти умирающую от голода семью, переплыл Днепр. Сказал, что «назбирає глоду» — веточек боярышника. Он уже плыл назад — с добычей, как вдруг… скрылся под водой. Утонул на глазах у жены! Бабушка Домаха металась по берегу и кричала…
«Пейжаз после мора» — это картина не столько о Голодоморе, сколько о нас самих. О последствиях «родовой травмы», генетически переданной от наших бабушек-дедушек. Почему мы «тянем ножку»? Откуда в нас эта нетерпимость друг к другу и синдром страха? Постгеноцидное общество — это понятие применительно к Украине впервые обнародовал американский ученый, исследователь Голодомора Джеймс Мэйс. Фрагменты из его статей и эссе (их исполняет Богдан Ступка) звучат в фильме.
— А с чего началась работа над картиной?
— Однажды ко мне пришли друзья — писатель, киносценарист Тарас Унгурян и его жена Ольга Унгурян, журналист «ФАКТОВ». Они, что называется, «заразили» идеей будущего фильма. К слову, незадолго до этого «ФАКТЫ» опубликовали обращение к очевидцам трагедии с просьбой присылать в редакцию свои воспоминания. И люди откликнулись. Мы встречались с ними, первые съемки были весной 2007 года… Когда погружаешься в тему и она становится твоей, чувствуешь ответственность. Появляется новая интонация. Одно дело — снять, что вижу, другое — пропустить через себя. Понадобилось время, прежде чем киногруппа оказалась в маленьком селе Великая Фосня на Житомирщине. Его жители и стали героями фильма.
— Мне довелось быть на его премьере. Тогда многие зрители, в том числе и совсем молодые, не скрывали слез. А что вас больше всего тронуло во время съемок?
— То, как жители села поминают своих близких. Маленькое село, а вокруг него пять(!) кладбищ. И вот во время «гробков» люди расстилают белое полотно, кладут пасочки, батоны хлеба… Дома культуры в селе нет, ушли в прошлое колхозные собрания. На сегодняшний день единственным местом, своеобразным майданом, где собираются люди, стало это кладбище. Сюда идут с грудными детьми в колясочках. Идут, чтобы вспомнить своих предков. И ты начинаешь иначе ощущать созвучие слов «дом» и «домовина».
Безусловно, потряс меня, да и всю киногруппу, наш герой Яков Яковлевич Грищук. Это действительно человек, ощущающий свою миссию. Подвижник. Он начал устанавливать места захоронений и имена сельчан, погибших от голода, еще в те времена, когда о трагедии нельзя было даже упоминать. И за свои средства ставит им памятники.
А Алексей Кравчук, который вместе с матерью и дедом документально восстановил свое родовое дерево! В фильме он показывает фотографии умерших от голода родных и говорит: «Представляете, если бы они не погибли, какая большая семья у нас могла быть». Во время съемок я не переставал удивляться, какие светлые и мудрые люди живут в этом селе. Несмотря на всю убогость быта, запустение и «горилкомор». Помню, один из наших операторов даже воскликнул: «Боже мой, где вы нашли таких людей?» Можно сказать, это редкая удача. Но, опять-таки, ничего случайного не бывает. Якова Грищука мы встретили в первый же день, а съемки начались накануне Пасхи.
«В чистом небе вдруг появилось золотистое облако в виде ангела»
— Как вам удалось «подсмотреть» такие живописные и удивительно естественные кадры из сельской жизни?
— Получалось так, что птицы и животные неожиданно для нас начинали «работать на камеру». Аист, например, вдруг выгнул голову и заклекотал. Можно неделями ждать такого кадра и не дождаться, а тут вышло сразу. Конь же, как специально, решил поваляться на траве. Показали на экране свой характер и живущие в доме старенького пенсионера два кота: одного из них, с мрачным взглядом, мы между собой прозвали «гэбистом», другого, очень серьезного — «философом»… Были и совершенно необъяснимые, даже, я бы сказал, мистические моменты: когда в чистом небе вдруг появилось золотистое облако в виде ангела.
— Вы намеренно избегали кадров советской кинохроники 1933 года?
— Дело в том, что их практически не существует! За весь 1933 год есть только один киножурнал под названием «Большевик» — о добыче угля на донецкой шахте. В свое время я работал на Украинской студии документальных фильмов и знаю, что каждый год в большом количестве снимается кинохроника — это же летопись жизни страны. Есть десятки документальных сюжетов, освещавших жизнь Украины в 20-е годы. Есть киноматериалы с 1934 года и далее. А о 1933-м — только один сюжет. Что, закончилась пленка? Нет, конечно. Очевидно, было указание уничтожить эти материалы.
В фильме я использовал американскую кинохронику 1933 года. Балерина идет без страха по канату между двумя небоскребами… Мужчина принимает ванну, летая на воздушном шаре (этот сюжет называется совершенно по-советски: «Солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья»). Для себя определил эти кадры так: «Хроника непрожитой жизни». Жизнь, абсолютно немыслимая по сравнению с нашим реальным черноземным бытом. И абсолютно недостижимая для людей, живших, по сути, в резервации.
— Слышала, что картину «Пейзаж после мора» показывали и на одном из международных кинофестивалей в России…
— Да, меня пригласили на кинофорум «Золотой витязь» в Липецке. Так вышло, что в один день на просмотре стояли два фильма — украинский «Пейзаж… » и российский фильм об Иване Грозном, «Царское дело». В нем реконструируется быт эпохи и цитируются эпистолы царя, которые сегодня, что называется, «ко двору». Точно так же, как «ко двору» в свое время была и первая серия «Ивана Грозного», снятая Сергеем Эйзенштейном. За нее он получил Сталинскую премию. Но потом, как камикадзе, снял вторую серию, где развенчал миф о вожде. Сталин вызвал его «на ковер», картину положили на полку, а через три месяца Эйзенштейн умер.
Так вот, сразу после «Царского дела» показывали «Пейзаж после мора». А на следующий день на представительном форуме в присутствии Никиты Михалкова проходило обсуждение. Режиссер «Царского дела» вдруг заявляет о нашем фильме: «Это пропаганда!» «Знаете, молодой человек, — говорю я ему. — Ваш фильм о том, как лес рубят. А мой — о том, как щепки летят». И каждая «щепка» — это загубленная человеческая жизнь…
Своими впечатлениями о фильме «Пейзаж после мора» с «ФАКТАМИ» поделились наши известные соотечественники, лауреаты Национальной премии имени Тараса Шевченко.
Академик Иван Дзюба: «Очень сильный фильм. Он затрагивает сердце зрителя, в нем найден свежий подход. Особенно запомнились мне кадры с сельской молодежью. Трагедия Голодомора бумерангом бьет по сегодняшнему дню».
Литературовед Михайлина Коцюбинская: «Картина искренняя и человечная — стоит только посмотреть в глаза людям на экране и послушать их».
Народный художник Украины Иван Марчук: «Когда видел на экране наши райские пейзажи и нынешний сельский быт, я чуть не плакал. Фильм ценный, подобных документальных картин еще не было».
Олена Федорова, «ФАКТЫ», 6 лютого 2010 року