Як захистити український ефір від російського контенту
08.02.2016
5 лютого 2016 року відбувся круглий стіл «Майбутнє російського продукту на українському телеринку».
У ньому взяли участь керівники провідних українських телеканалів і компаній-виробників серіалів, народний депутат Вікторія Сюмар, голова Державного агентства України з питань кіно Пилип Іллєнко, заступник голови Національної ради України з питань телебачення і радіомовлення Уляна Фещук. Національну спілку кінематографістів України представляв голова Спілки Сергій Тримбач.
Володимир Денисенко, випусковий редактор «Телекритики» підсумував провідні тези учасників круглого столу.
Ровно год назад в Украине ограничили трансляцию российских сериалов и программ. Телеканалам запрещено показывать контент, созданный в РФ после 1 января 2014 года. А также — любые картины, содержащие пропаганду силовых органов России, вне зависимости от того, когда они были сняты.
На практике закон действует лишь отчасти — российских программ действительно стало меньше, но полностью из эфира они не исчезли. В контролирующих органах говорят о сотне нарушений со стороны телеканалов за прошлый год.
Поэтому в парламенте сейчас обсуждается еще две инициативы. В первом чтении принят законопроект №2766 народного депутата Виктории Сюмар, в котором она предлагает ввести квоты на телепродукцию — в зависимости от страны ее происхождения.
Еще один законопроект подал Николай Княжицкий (№3081-д, также принят в первом чтении), в котором предлагается создать новые механизмы поддержки кино- и телепроизводства.
Почему не работает действующий закон и нужны ли квоты на российский контент, участники телеиндустрии обсудили на круглом столе в прошлую пятницу.
Виктория Сюмар, глава парламентского комитета по вопросам свободы слова и информационной политики:
Я радикально отношусь к вопросу ограничения российского продукта. Два года назад мы запретили каналы РФ в Украине. И два года у нас не работают пропагандистские телеканалы страны-агрессора. Пошло ли это на пользу? Уверена, что да.
Украина платит большую цену за российскую агрессию. Мы вынуждены вводить санкции по отношению к товарам, продуктам, контенту. И украинцы относятся к этому с пониманием. Мы не можем допустить гегемонии русского телепродукта в нашем информационном пространстве.
После Майдана мы говорим, что Украина сделала выбор в пользу Европы. И это выбор ценностей, культурный выбор, в первую очередь. Я считаю, что Украина должна строить свое культурное и информационное пространство в полном соответствии с европейскими ценностями. А российский продукт им не отвечает. Для России информационная сфера — это сфера манипуляций.
Закон №2766 помогает привести украинское законодательство в соответствие с международным. Сейчас украинское законодательство признает российский продукт европейским. А для нас важно закрепить в законе, что он таковым не является. При этом о размере квот для контента из разных стран мы можем спорить — дискуссии возможны.
Евгений Лященко, гендиректор телеканала «Украина»:
Год назад ограничили трансляцию российской продукции, и нам пришлось менять сетку вещания. С одной стороны, мы несем ответственность перед аудиторией, с другой — наша задача сделать так, чтобы аудитория смотрела качественный контент.
Сейчас вы предлагаете квотировать российский контент, чтобы поддержать украинский. Но, во-первых, ограничения никого не стимулируют, а во-вторых, квоты — это цензура. Кто сказал, что американский контент безопасный, а российский — нет? Сериал «Госсекретарь», где президент Украины показан не с лучшей стороны, — безопасный?
Может, нужно контролировать не страну производства, а содержание контента? Мы живем в мире, где центральные каналы уже не являются главным источником информации. А потребность в российском мыле у людей давно в крови. Недавно мы проанализировали структуру телесмотрения. Так вот, после того как вы ограничили трансляцию российских каналов, всего за год число нелегальных спутниковых тарелок выросло с 4,5 до более 5 миллионов. Люди идут на спутник смотреть новости ОРТ, НТВ и Россия 24. Как раз то, что является главным информационным оружием России.
Так что, если коротко, то закон 3081-Д о поддержке телепроизводства позволяет мне развиваться, закон об ограничении российского контента, который принят год назад, — контролирует меня в разумных рамках. А все остальное — от лукавого.
Александр Ткаченко, гендиректор «1+1 медиа»:
Я хочу, чтобы мы не смешивали в этой дискуссии два понятия — идеологическую и денежную составляющие. Конечно, если думать только о деньгах, то выгоднее снимать сериалы в копродакшене с российскими компаниями — продавая свой продукт там, мы имеем доступ к большему рынку.
Но вспомните, как умело российские производители используют архетипы новой России. Например, когда в фильме «Брат-2» герой произносит фразу: «Ты мне еще за Севастополь ответишь». В копродакшене мы помогаем им формировать подобные образы. Перед нами же сейчас стоит выбор — можем ли мы создать новые образы для Украины?
Я не против сотрудничества с ведущими российскими продюсерами — мне кажется, они не ответственны за политику Кремля. Но для поддержки собственного производства нам необходимо обратиться к европейской практике квотирования.
У нас есть анализ того, как за последние два года изменилось украинское телепространство. Если каналы нашей группы и Starlight Media сейчас используют всего пару десятков часов российского продукта в год, то по другим каналам такого уменьшения не происходит — там несколько сотен часов.
Замглавы Нацсовета по вопросам ТВ и радиовещания Ульяна Фещук:
Мы регулярно проводим мониторинг телеканалов. И за 2015 год было 96 нарушений, среди которых и трансляция российских фильмов, произведенных после 2014 года, или снятых при участии актеров из списка лиц, которые угрожают национальной безопасности Украины, или популяризирующих правоохранительные органы РФ.
Но на самом деле очень тяжело доказать точную дату изготовления фильма. А мы живем в правовом государстве, где каждый факт нарушения нужно доказывать.
Глава Госагентства по вопросам кино Филипп Ильенко:
Недавно был принят регуляторный акт, который устанавливает порядок взимания штрафов за нарушение закона телеканалами. Сейчас он на регистрации в Минюсте, но уже в ближайшее время будет опубликован и начнет работать.
Кроме того, мы создаем специальный экспертный совет при агентстве, который будет анализировать содержание российских фильмов до выдачи им прокатных свидетельств. Так мы рассчитываем не допускать пропаганду силовых структур государства-агрессора на украинские телеэкраны.
Сергей Созановский, сооснователь компании Film.ua Group:
Запрет российских каналов хорош, но спутник как висел над Украиной, так и продолжает висеть. Минимум 5 миллионов человек его смотрит. Об интернете я вообще молчу. Огромное количество ресурсов, где есть любые российские каналы и пропаганда.
Я это к чему? Важно, чтобы мы принимали законы, которые не просто написаны и что-то запрещают, а такие, которые бы действовали. Мир меняется и украинский телезритель, несмотря на любой запрет, развернется в сторону того, что запретили.
Мы говорим о будущем российского продукта на украинском телевидении. Год назад был принят закон, который запрещает все, что произведено в России после 1 января 2014 года. Все, включен красный свет, подсвеченный фонариками в виде запретных списков и рядом других мер.< /p>
Почему у нас всегда так? Почему у нас закон о поддержке национального производства принимается в лучшем случае через год после того как запрещено все?
Яценюк говорит «В стране плохо, потому что война». Порошенко: «В стране задница — потому что война». Неправда! Нужно просто честно и качественно делать свое дело. Если вы хотите украинский продукт на экранах телеканалов и кинотеатров, то помогите качественному продукту на государственном уровне.
Владислав Ряшин, основатель группы компаний Star Media:
Бюджет телеконтента напрямую связан с рекламным рынком в стране. Так вот, в прошлом году телерынок составил всего $130 млн. Почти все каналы убыточны, и в этой ситуации сделать качественный проект, а тем более запустить линейку, крайне сложно.
Даже в счастливые для рынка времена без копродакшена снимать качественный продукт было невозможно. Например, бюджет «Сорочинской ярмарки», которая полностью была сделана в Украине, составлял $500 тыс. Из них «Интер» мог позволить себе инвестировать лишь 80 тысяч — остальное вложил российский Первый канал.
О том, как тяжело привлекать европейские деньги, мы тоже знаем не понаслышке. Сейчас мы снимаем сериал на английском языке — «Мата Хари». Этот фильм — наше окно в Европу. Но, поверьте, пока что для американцев и европейцев мы — ребята третьего сорта.
Поэтому мы за закон №3081-д о поддержке телепроизводства, за копродакшен с ведущими российскими компаниями. Если нужен контроль идеологией — мы готовы, но мы против огульных запретов.
Сергей Трымбач, глава Национального союза кинематографистов Украины:
Я за господдержку сериальной и кинопродукции, но если эти фильмы будут похожи на российское мыло, то зачем они нужны?
Мы должны определить критерии для такой продукции. Украинское кино должно ориентироваться на свою аудиторию, что совсем не исключает его универсальности, как произошло с фильмом «Тени забытых предков».
На сегодняшний день, как это ни парадоксально, в мировом кино больше Украины и украинцев, чем в современном нашем кино. Поэтому я солидарен с Александром Ткаченко, что нужны свои герои и свои сюжеты.
Валентин Коваль, гендиректор телеканалов М1, М2:
В квотировании мы апеллируем к опыту Европы. Но, к примеру, успехи Франции в борьбе с иностранным контентом начались в период, когда телевидение и радио были исключительным способом доставки контента к слушателям и телезрителям.
Из-за этого квота сработала по полной. Сегодня, когда 85% украинцев имеют доступ в интернет, квотами мы ничего не добьемся. Если мы заберем у главных телеканалов тот продукт, к которому телезрители привыкли, они просто пойдут за ним в интернет.
Виктор Приходько, гендиректор телекомпании PRO TV:
Не вижу ничего плохого в введении квот. Кино- и телепроизводители от этого только выиграют. Но меня смущают методы.
Мы вроде движемся в Европу, но даже позитивные инициативы мы принимаем очень по-советски. Например, создание черных списков артистов — это же совок. Функция суда передана министерству культуры, которое решает, что и кого разрешать.
Володимир Денисенко, «Телекритика», 8 лютого 2016 року
Читайте також коментарі голови НСКУ Сергія Тримбача про круглий стіл «Гібридна війна, гібридна мораль, гібридне кіно...» і «Скрізь стукали і перестукувались...»