Під асфальтом – пекло. Рецензія на трилер Володимира Тихого «Зелена кофта»
28.03.2014
Александр Гусев, «Українська правда. Життя»
Жанр фильма Владимира Тихого официально определяется как "психологический триллер", что не должно вводить публику в заблуждение. Приёмы триллера и детектива, переосмысленные радикальным образом, позволяют создателям точнее отразить окружающую действительность.
У главной героини ленты, старшеклассницы Оли, средь бела дня, во время прогулки по двору исчезает семилетний брат.
Сопровождавшая его Оля не может рассказать, что произошло, поскольку мальчик пропал – вероятно, навсегда – из её поля зрения, когда она отвлеклась на общение с приглянувшимся парнем. Зритель видел чуть больше: мальчик, очевидно, подозванный кем-то, за спиной у своей сестры скрылся за гаражами. И ещё поблизости шатался некий подозрительный субъект, но является ли он виновником похищения, или просто проходил мимо – не ясно, да Оля и не может его толком описать.
Проходят месяцы – ни требований о выкупе, ни новых свидетельств, ни тела. Ничего. Иногда наведывается следователь, вроде бы достойный человек, несмотря на внешнюю сдержанность принимающий дело близко к сердцу.
Кажется, и он зашёл в тупик со своими розыскными мероприятиями. Исчезновение мальчика и возможная страшная расправа над ним, похоже, не слишком сказывается на родных Оли.
Мать-истеричка злоупотребляет успокоительными не больше, чем до трагедии, отец, живущий с новой семьёй, неуклюже пытается исполнять родительские обязанности, но, конечно же, не собирается из-за Оли портить отношения с молодой женой, а дедушка, приехавший из провинции, чтобы поддержать Олю и её мать, даже как-то рад возможности погостить, устроившись на освободившийся кровати внука.
Лишь Оля не может прийти в себя после исчезновения брата. Однажды на людной улице рядом с героиней, остановившейся, чтобы завязать шнурки, на мгновение задерживается некий мужчина. Проводив взглядом его удаляющуюся фигуру, девушка решает проследить за ним, сначала заподозрив, а затем, преисполнившись уверенности, что он-то и есть зловещий похититель. Когда допрос мужчины следователем не даёт результатов, Оля решает действовать самостоятельно.
 |
Документальная манера, в которой снят фильм - тряский кадр, "естественные" декорации замызганных спальных районов и неказистого постсоветского быта, закадровая музыка, звучащая исключительно в тех немногих эпизодах, когда героиня надевает наушники, –подчёркивает обыденный характер трагедии и её драматических последствий. Окружающее героев пространство живёт своей жизнью и то и дело вторгается в происходящее, придавая дополнительные смысловые значения.
Например, эпизод на школьном занятии, когда ученик никак не может вспомнить, какая же страна является "большим северным соседом" Украины и даёт правильный ответ, лишь получив подсказку, что над командой этого государства недавно одержали победу украинские футболисты, свидетельствует и о ситуации с отечественным образованием, и об интересах молодёжи, и о том, как быстро расторгаются, забываются связи, совсем недавно казавшиеся нерушимыми, а также вызывает у аудитории взрыв хохота весьма злободневными ассоциациями.
Или вот пожилая дама останавливается подслушать препирающихся родителей Оли, и фоном для этой ссоры и этого бесцеремонного любопытства служит украшающее фасад типичного Дома пионеров изображение радостно распростёршего объятия мальчика, напоминающего и об исчезнувшем ребёнке, и о его сестре, постепенно утрачивающей связь с близкими, которой больше не к кому бежать навстречу.
Вот старик на автобусной остановке, где Оля с подругой ждут свою маршрутку, интересуется у водителя: "льготники есть?"- и уныло отходит, превратившись из случайного прохожего, ненароком заснятого оператором, в выразительный образ социальной незащищённости и царящего в обществе отчуждения.
(Уместно заметить, что ещё в короткометражном "Ангеле смерти" Тихий добивался особой насыщенности кадра благодаря мастерской работе с задним планом).
Происходящее на экране столь узнаваемо, столь убедительно, что подчас кажется, что подглядываешь за живыми людьми, и, когда один из эпизодических персонажей обращается к Оле с угрожающей репликой "Ну чего пялишься, давай вали!", чувствуешь, будто это тебя застали врасплох.
В этом предельном реализме, более густом, плотном, чем в лентах датской "Догмы", вязнут привычные штампы детективного жанра. Тихий словно высмеивает строгость причинно-следственных связей классического детектива, его законы, гарантирующие восстановление нарушенной гармонии и порядка вопреки тому, что человек и мир - непознаваемы.
Даже привычные сюжетные повороты, отмечающие противостояние героини и предполагаемого маньяка, оказываются какими-то бестолковыми, не оправдывающими зрительских ожиданий, вроде эпизода, когда Оля, преследуя подозреваемого, падает, но не от удара кулака, как заставляют предположить аудиторию, а из-за столкновения с забором.
Или монолога героя, в котором он прочувствованно пытается доказать, что вовсе не является убийцей-извращенцем, обращённом к девушке, ошибочно принятой им за Олю.
Также и выдвинутые следствием догадки либо не подтверждаются, либо остаются без всякого ответа, как, например, упомянутая эпизодическим персонажем версия, что некий маньяк убивает детей, одетых в зелёное.
Вопросы о том, что случилось с мальчиком, где находится он или его тело отходят на второй план, основным сюжетом оказывается не поиск похищенного и преступника, а одержимость этим поиском.
 |
Зелёная кофта, в которую был одет ребёнок, оборачивается не ниточкой в расследовании, не вещественным доказательством, а неясным символом ужаса, той подстерегающей где-то поблизости, среди будничной рутины, бездны, в которую может сорваться жизнь каждого из нас.
Все эти обрывающиеся следы, сюжетные неувязки, нелогичность поведения героев и даже отдельные неудачи актёрского исполнения кажутся свидетельством, что сама реальность выходит из-под контроля, приобретает фантасмагорический, инфернальный оттенок.
У гаражей, на месте исчезновения мальчика, в асфальте, скрывающем насыпь под канализационным люком, зияет отверстие, которое всё чаще оказывается в кадре. И героиня, и зритель не могут отделаться от ощущения, что эта дыра, в одном из эпизодов озарённая изнутри словно пламенем Преисподней, и таит страшную разгадку.
По мере просмотра всё острее, всё мучительнее ощущается связь происходящего с событиями, о которых Тихий снимал короткометражки вместе с товарищами по проекту BABYLON'13, всё укрепляется подозрение, что "Зелёная кофта" не опровергаетизначальную разумность миропорядка, а свидетельствует об искажениях, нарушениях его законов в привычных для нас социально-бытовых координатах.
Как показывает фильм, чтобы понять всю степень агрессии, абсурдности и разобщённости, царящих в нашем обществе, нужно оказаться выбитым из колеи повседневности, пережить трагедию, подобную обрушившейся на Олю и её семью, ведь в нашем обществе жертва оказывается наедине со своим горем, а со стороны институций, призванных оказывать ей поддержку, уместнее ожидать не помощи и защиты, а новых притеснений.
Ключевым в этой связи представляется диалог, из которого следует, что, даже если "молодой следак" и добьётся успеха в поиске преступника, все его усилия можно свести на нет, заплатив соответствующую сумму соответствующим людям.
Но если родители Оли демонстрируют малодушную покорность, героиня воплощает способность к сопротивлению, стихийный бунт гражданина, озлобленного личной драмой и окружающей несправедливостью – при этом нет никакой гарантии, что такой гражданин, невинная жертва насилия и произвола, будет отстаивать правое дело, а не реализовывать патологические наклонности, пробуждённые несчастьем, не станет мстить за обиды таким же беззащитным и ни в чём не повинным людям, каким был он сам.
Своим фильмом, в котором самый жёсткий реализм то и дело оказывается метафорой, Тихий не только показал существование в стране, где государственные структуры два десятилетия являлись фикцией, прикрывавшей коррупционные схемы, но и предвосхитил протест доведённых до отчаяния соотечественников, решивших взять своё будущее в собственные руки.
Это будущее, в котором мы, благодаря страшным жертвам, получили от Небес новый шанс сделать нашу реальность более справедливой, более рациональной и менее киногеничной, следует за финальными титрами.